Человек пришел к вере. Ему открылась Истина. И он начинает внушать близким, как надо жить. Настойчиво. Активно. Результат превосходит самые смелые ожидания: его ругают. Проклинают!
- Все-таки единственные узы, которые нас соединяют, - это узы любви, - говорит священник Александр Лаврин. – Любые другие – чем больше связывают, тем больше разделяют. Источник любви – Христос. Следовательно, Он нас соединяет.
- А тут получается наоборот.
- Настоящая встреча людей происходит только тогда, когда Христос посреди нас.
- Даже если мы этого не осознаем?
- Да. Существует духовная связь людей и душевная. В душевной – много несовершенств. Но и талант душевной доброты мы получаем от Бога, не сами в себе рождаем.
Семья может быть построена на душевной основе. И Церковь признает так называемый «гражданский брак». Правда, сейчас многие так именуют совместную жизнь без регистрации. Но мы считаем это не браком, а сожительством. Регистрацией отношений люди берут на себя всю полноту ответственности за будущее семьи, за детей, которые у них появятся. Много таких семей прошли вместе целую жизнь. Поэтому мы имеем право говорить, что душевная любовь может быть верной. Но она – безблагодатная.
- Что это значит?
- Смысл венчания в том, что жениху и невесте становятся тесны душевные отношения, то есть им как бы мало друг друга. Их любовь хочет вырваться за пределы ограничения собой. Они начинают стремиться к благодатной жизни, когда их уже не двое, а трое. Между ними – Христос. Его любовь беспредельна. И они хотят быть причастниками этой любви в отношении друг к другу.
Конечно, тут видно некоторое противоречие, вполне разрешимое. С одной стороны, Христос нас соединяет. А с другой – Он же говорит, что принес на землю не мир, но меч.
- И даже: «враги человеку домашние его».
- Но меч разделения не означает войну. Есть, например, у человека определенная позиция. К ней относятся по-разному: один принимает, другой отвергает, третий присматривается.
То же и здесь. Христос – Источник любви, Истина. Но к Его словам, жизни, заповедям относятся по-разному. Нередко они отвергаются просто потому, что не понимаются. Не сказано, что домашние становятся врагами именно христианину. Мы часто бываем врагами. Нам трудно жить друг с другом, терпеть, быть снисходительными. Иногда бывает тяжелее даже не враждебное отношение к верующему, а жалеющее – как к больному. Это же унизительно.
- Конечно.
- Вообще-то не важно, как относятся к христианину. Важно ему самому не разделяться с близкими. К Христу очень многие относились враждебно, а Он ни к кому. Но ведь этим-то и пленялись те, кто потом становились христианами.
В первые века – мученические – над христианами смеялись: «Они совершенно не умеют жить!» Но они так умели умирать, что после казней, глумлений, насмешек половина зрителей становилась христианами.
То же самое было с подвижниками, которые просвещали разные народы. То же самое – в семье. Стал ты христианином – и значит должен забыть себя ради всех, кто рядом с тобой находится.
- Это очень трудно.
- Конечно. Особенно там, где человек надеется только на свои силы. А христианин может опереться на Христа.
«Друг друга тяготы носите – и так исполните закон Христов», - говорит апостол Павел. Мы не должны требовать от неверующих веры. Они живут некой естественной жизнью. А мы можем жить – благодатной. Самое главное – уважать внутреннюю свободу другого человека, как уважаешь свою собственную.
Господь свободу человека не ломает, не заставляет верить, служить Ему. Наоборот Сам нам служит (в Евангелии Он говорит, что для этого и пришел) и ждет от нас добровольного к Нему произволения.
А в семье запросто требуют: «Давай становись христианином! Вот так положено! Этого нельзя, того тоже!.. И нельзя! И нельзя!..» Но это – не подход. Так можно только оттолкнуть от веры. Приход к ней – органический процесс. Нашел ты Бога – и благодари Его. Не наше это достижение. От Него исходит призыв – мы только отвечаем согласием или нет. А уж когда созреет душа другого человека, Бог весть, не мы..
Зато верующий может быть открытой дверью ко Христу, когда собой являет Христову жизнь.
- Объясните, как.
- Когда мы стараемся смириться. У владыки Антония Сурожского примерно так сказано о смирении. Святые принимали тяготы и беды не потому, что считали, будто на человеческое зло есть положительная воля Божия. Они отдавали себе отчет, что воля Божия – только на добро. Господь благ. Но волей Божией они считали то, что в мире зла надо явить себя добром, во тьме – светом. Чтобы через них узнали, каков Христос, какова христианская жизнь. Святые не боялись, что над их добром посмеются, поглумятся, оттолкнут его.
- Хотя все это было.
- Да сколько угодно! Апостол Павел сформулировал это так: «Я был для всех всем, чтобы спаслись хотя бы некоторые».
- Не все!
- Это очень реалистичная мысль. Конечно, Господь пришел на землю, чтобы спасти всех. Но христиане были малым стадом – и малым остаются. Потому что у людей есть свободный выбор.
У апостола и евангелиста Иоанна Богослова сказано: если человека ненавидишь, то ты человекоубийца; если говоришь, что Бога любишь, а человека нет, то ты лжец. Как можно любить Того, Кого не видишь, если не любишь того, кого видишь рядом? Каким образом?
В сущности наше отношение к любому человеку – это отношение ко Христу. В каждом – образ Божий.
- Так и в семье?
- Безусловно. Правда, образ Божий в нас затемнен, затерян. Но он есть. И Христос Себя с человеком отождествляет, говорит: «Что вы сделали (не сделали) братьям Моим меньшим, то Мне сделали». Значит, независимо от того, верующие мои сродники или нет, отношение к ним должно быть евангельское.
Никто бы из нас не вошел в Церковь, если бы первые христиане действовали по такой логике: если ты не христианин, я с тобой не общаюсь! Но Божия Матерь, апостолы пошли к неверующим во Христа, были «для всех всем». И понятно, что надо начинать не со случайного прохожего, а прежде всего с тех, с кем живем бок о бок.
Дело в том, что мы внутренне, теоретически, казалось бы, готовы любить людей.
- Человечество вообще?
- Всех, кроме этого, который настолько мне досаждает, что сил нет! Мы готовы принять любое обстоятельство, но только не то, которое есть сейчас. А христианство-то состоит в том, чтобы благодушно потерпеть любую ситуацию и любого человека, прежде всего – сродника. Не требовать от него христианского поведения и отношения, а явить самому христианское терпение и смирение.
В общем-то не удивительно, что мы пытаемся говорить о Боге и учить своих близких, сослуживцев. Это естественное желание – показать, что мир не плоский, а объемный, что существует духовная сфера, которая значительно больше той жизни, которую мы видим. Но учить и поучать – взаимоисключающие понятия. А учим – не словами и уж никак не требовательностью, а делами. Вера без дел мертва.
- К тому же часто подобные разговоры заканчиваются раздражением. Прежде всего – нашим.
- У каждого человека свои немощи, недостатки в характере. Их не счесть. Пределы нашего терпения невелики. Потому мы и становимся христианами, что видим свою ограниченность и просим Господа восполнить наши силы.
Срывы в семье происходят. Важно только, чтобы требовательность, диктат не были принципиальной позицией. Это как раз и есть наши немощи, недостатки. Мы часто забываем, что рядом – живой человек. И когда диктуем, он перестает быть для нас субъектом и становится объектом. Но ведь для нас самих тяжелее всего, когда близкие не учитывают нашу жизнь, наш характер, достоинства, слабости. Не щадят нашей гордости, наконец.
Если так начинать приводить к Христу, то сразу же всех – потеряешь. Когда почувствуешь в себе раздражение, лучше замолчи. О Христе можно говорить только в доверительной беседе.
- Подобная ненавязчивость порой воспринимается окружающими как безволие. Христиан бьют по правой щеке – они подставляют левую.
- Думаю, это как раз не безволие. Попробуй-ка, подставь! На подобный поступок сколько мужества требуется! Буквально-то такие моменты редко встречаются в жизни. Так же, как отдавать душу свою за друзей – это не обязательно лезть на амбразуру, хотя и такое случается. Но это сказано Господом не к исключительному случаю, а на каждый день. С утра до вечера можно жить, забывая себя для близких – ради Христа.
Так и здесь. Чтобы кого-то потерпеть, не ответить грубостью на грубость, например, нужно иметь волю и немалое мужество. Христианин – не угодник. Поведение его строится не на эмоциональном всплеске, а на рассуждении: что человеку полезно в данный момент, а не то, что приятно. Для нас все-таки самое важное – спасение души. И все усилия должны быть направлены на это.
Терпеть других надо обязательно. Но с грехом - не соглашаться. Христос всегда был милостив к грешнику, но непримирим к греху.
- Поясните, пожалуйста, эту мысль.
- Есть носитель греха – человек, и есть сам грех. Но люди же могут меняться.
- И освобождаться от греха?
- Потерпеть, скажем, хоть все внутри кипит, значит дать возможность Христу войти в нашу душу и выстроить ее. Господь не удаляет грех, а дает благодатные силы, с помощью которых можно с грехом бороться. Таким образом, спасение – дело не отдельно Божие или человеческое, а богочеловеческое.
Так люди и меняются. Говорят: «Господи, Ты мой Врач, я для этого к Тебе обратился, чтобы стать другим, чтобы вместить Тебя в себя – хоть в малую меру, явить иные чувства и отношения».
В этом, собственно, и состоит смирение. Не в том, чтобы всем кивать и поддакивать. Наоборот, у христианина позиция – активная. Она должна быть евангельская, а не чья-то. Если думать, что христианин всегда должен со всеми соглашаться, значит не в Христа верить, а поклоняться каждому встречному и поперечному.
Меня можно заковать в любые оковы, но заставить принимать кого-то внутренне, любить, дружить с кем-то помимо моей воли – кто ж сможет? Мы терпим чужую волю, а не терпимо к ней относимся. Терпение и терпимость – разные вещи. Терпимость – это как раз неимение своей позиции, конформизм, когда в сущности все равно. Но мы терпим человека, потому что любим и не можем его сразу взять и переделать.
А если мы сумеем показать возможность иной жизни, то и будем той самой открытой дверью ко Христу.
- И человек может ею войти?
- Или махнуть рукой, усмехнуться. Мало ли, вско бывает? Но это сейчас. А что будет дальше – неизвестно. Он может позже принять мои слова, мое поведение именно потому, что они его не терзали, не мучили.
Господь говорит о сеятеле. Постоянно, всю жизнь бросает Он семена. Сегодня они упали на хорошую почву, завтра – на сухую. А послезавтра, глядишь, опять что-то проросло. Человек изменчив. Все мы такие.
Беседовала Наталия Голдовская
(«СПГ», № 2(98), февраль 2003 г.)
Категория: Дом и семья | Добавил: Марк (27.03.2008)
| Автор: Беседовала Наталия Голдовская
Просмотров: 864
| Рейтинг: 5.0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
